Достоевский победил
О спектакле «Братья Карамазовы»
Нечто потрясающее поставил Александр Огарёв на сцене Астраханского драмтеатра. Такого Достоевского астраханские театралы точно не видели. Где-то фантасмагория, где-то буффонада, а где-то и вполне традиционная интерпретация классического произведения. Для любого спектакля важно, вызвал ли он катарсис в душе зрителя или нет. И, кажется, что большинство сидевших в зале его испытали. А исключения лишь подтверждают правило.
Архисложная задача – сжать поистине великую книгу до масштабов спектакля так, чтобы и содержание отражалось, и мысль автора была понятна. Но у создателей получилось. Все основные герои на месте. Основные сюжетные линии развиваются. Даже Чёрт, воображаемый Иваном (Александр Беляев), присутствует. Правда, не в исполнении какого-то актёра, а в виде проекции на стене.
Видеоряд спектакля служит не только и не столько фоном, сколько дополнительным инструментом раскрытия содержания. А игра света ещё сильнее обостряет и без того обострённые донельзя чувства и эмоции.
Главное же достоинство спектакля в том, что его создателям удалось передать атмосферу Достоевского — тягучую, гнетущую, наполненную страхом, страданием, горечью, истерией и психопатией. И актёры этой атмосферой прямо-таки пропитаны, играют как будто на грани нервного срыва. Спектакль завораживает и не отпускает. Хочется не просто смотреть, а влиться в него. Фарсовый налёт, которого в избытке в первом акте, к финалу постепенно рассасывается, обнажая трагедию. И это потрясает!
Да, очень необычно было видеть в роли Алёши женщину – Александрину Мерецкую, ловко орудующую нунчаками. Ещё необычней выглядит старец Зосима (Валерий Штепин), автоматной очередью разгоняющий сцепившихся друг с другом Карамазовых.
Грушенька (Анастасия Кацан) и Катерина Ивановна (Полина Курбатова) бьются не на жизнь, а на смерть – со звонкими пощёчинами, глухими ударами по телу и лицу и вырыванием волос… Но каждый раз выясняется, что всё это так… «померещилось», как поясняет зрителям Алёша.
Грушенька, обжигающая своей сексапильностью и заставляющая мужское зрительское сердце биться чаще, — это как раз та женщина, из-за которой и жизнь можно себе сломать, и на каторгу отправиться!
Паясничающий Смердяков (Кирилл Имеров), декламирующий «Белые розы» Марье Кондратьевне (Елизавета Смирнова), демонстрирующий свое «тело» в татуировках, а после детально (и точно по тексту) раскрывающий и обосновывающий свою философию, оправдывающую убийство, — хорош и более чем убедителен.
Очень колоритна Лиза Хохлакова (Наталья Тетеревенкина) в инвалидном кресле и с жуткими металлическими обручами на теле — как и в романе, она полнее раскрывает образ Алёши, поражая при этом зрителя своим надрывом и истерикой.
Может быть, кого-то шокирует сцена допроса Мити Карамазова (Максим Симаков) с полным его раздеванием. Но как естественно она выглядит! Как ловко и остроумно совмещён эпизод, где Дмитрия пинают ногами полицейские, с авторским текстом, произносимым за сценой: «Его долго уговаривали. Кое-как, однако, успокоили». А чтобы весь этот допрос с пристрастием скрыть от «общественности», зрителя ослепляют направляемым на него светом.
Несмотря на все режиссёрские изыски и новшества (а может быть, и благодаря им, кто знает), Достоевский здесь практически во всём. Каждый раз жадно ловишь актерские реплики, хорошо знакомые зрителям, читавшим роман. Приятно удивляет, что та или иная сцена романа – важная, без которой и не представляешь себе «Братьев Карамазовых», нашла отражение в спектакле и разыгрывается на сцене. Да, чего-то не хватает, например, истории про генерала, приказавшего затравить ребёнка собаками на глазах матери, в трактирном диалоге Ивана и Алёши. Ведь именно эта история служит обоснованием «бунта» Ивана, неприятия им мира божьего. Но, возможно, режиссёр просто решил пощадить нервы зрителя. Да и вообще весь этот фарс в спектакле, быть может, для того, чтобы не было так страшно и так больно, так тяжело, как в романе. Чтобы со спектакля уходили с надеждой в душе, а не с отчаянием. Была ведь луковка-то…
