15 тысяч колец, 500 кг корабля и другие нюансы закулисного мира

Мы продолжаем рассказывать вам о талантливых астраханцах и результатах их творчества. Знакомьтесь: Валерий Дергачев.

Мастер монтировочного цеха в ТЮЗе, он еще в детстве обожал мастерить что-то. А теперь, имея дело со всевозможными декорациями астраханского театра — вплоть до самых сложных и диковинных, придумывает и собственные проекты. Например, создает кольчуги и мечи — и все это из подручных материалов. Ну, а в этом году Валерий дебютировал в роли художника-постановщика в спектакле «Дон Кихот», куда вложил всю свою изобретательность. О нюансах интересной профессии и закулисного мира читайте прямо сейчас.

– Многие по-настоящему творческие приходят к этому с малых лет. У вас так же?

– Я с детства рисовал, мне нравилось лепить, мастерить что-то руками. Когда был маленьким, рисовал замки, позже, в школьное время – динозавров. Увлекался темой вымершего мира. И профессию связал с изобразительным искусством: отучился в художественном училище, потом окончил АГУ по специальности «Учитель рисования».

– А как же оказались в ТЮЗе?

– Мне было 22 года, в таком возрасте побоялся работать педагогом. Позже я все-таки решился поработать в художественной школе. Ну, а в театре оказался случайно – здесь работала знакомая, предложила пойти на вакансию монтировщика. Помню, как удивленно уточнил: «может, монтажником?». Сказала, нужно декорации собирать, а я тогда театр только с улицы видел. И вот, я уже 13 лет работаю в ТЮЗе. Здесь есть что-то такое необычное, атмосферное.

– И столько разноплановых постановок — наверное, ужасно интересно… и непросто?

– Моя работа специфическая, и самое особенное в ней то, как декорации видит зритель, и как их видит работник театра. У зрителя, сидящего в зале, создается совершенно другое впечатление: кажется, что все какое-то воздушное, легкое, все декорации легко убираются и поднимаются, как по  волшебству. В качестве зрителя я представлял, будто за кулисами огромное пространство: влево и вправо метров по 10, сзади метров 20, а потолка и вовсе нет. И все декорации уезжают, приезжают другие и стоят за кулисами, никому не мешая. А на самом деле, случается, что за кулисами стоит вообще все, что можно, одно на другом. Чтобы пройти от одной кулисы к другой, актерам нужно пробираться змейкой, на цыпочках, как угодно в этом тесном пространстве. Кстати, если ты зритель, зал, в котором ты сидишь где-нибудь на последних рядах, кажется большим, а сцена — удаленной. Но со сцены весь зал — как на ладони: он кажется меньше и просматривается весь. Наверное, если бы в зале не гасили свет, то актеры видели бы каждого гостя. Одно из отличий монтировочного цеха от других театральных подразделений в том, что нам часто приходится выходить на сцену во время спектакля не только незаметно, прячась за декорациями, но порой и в открытую, что называется, «работать на зрителя». Например, во время спектакля «Жизнь взаймы» мы практически все время на виду у зрителя: ставим и убираем станки, выносим мебель. В постановке «В поисках капитана Гранта» мы вообще не уходим со сцены: передвигаем корабль с актерами, которые находятся на его палубе. И хотя от нас не требуют играть как актеры, мы должны соответствовать происходящему. Особенность нашей работы еще и в том, что иногда приходится очень быстро собирать и разбирать спектакли. Для каждой постановки создаются свои декорации, и всегда есть какие-то особенности в монтаже – специальные технические средства, которые собираются только определенным образом и в определенном порядке.

– Инструкция прилагается?

– Развесы, то есть те декорации, которые вешаются на штанкет, распределяются по своим местам по ходу работы над спектаклем — по готовности самих декораций и в процессе живого общения с режиссером, главным художником и заведующим постановочной частью. Для большинства напольных декораций инструкция тоже не нужна. Но для более сложных конструкций она все-таки есть. Правда, чаще в устной форме. Бывает, что декорация к нам приезжает, выдается чертежный план, пронумерованные детали, а мы разбираемся, как оно работает. Также для некоторых спектаклей распечатывается план расположения декораций на сцене. Но после окончательного оформления каждого спектакля мы сами пишем для себя удобную и понятную нам партитуру по монтировке и ведению спектаклей.

–  Какие самые сложные декорации вам доводилось собирать?

–  Из последнего – к спектаклю «Маугли», там есть огромное дерево высотой 7 метров. Оно от пола до самого верха – такое впечатление, что растет под потолок. Дерево представляет собой металлический каркас, обитый плотным пенопластом. После финального декора пенопласт становится очень тяжелым – нужно несколько человек, чтобы его поднять. Дерево собирается на полу, ставится вертикально, и в этом положении его надо кантовать на нужную точку. Пожалуй, эта декорация самая тяжелая по весу.

А по сборке самая сложная декорация – корабль из спектакля «В поисках капитана Гранта». Там очень много элементов металлического каркаса, болтов, панелей из фанеры – мы его даже не разбираем, угоняем в укромный уголок, потому что только на его сборку уйдет часа три-четыре. В высоту корабль метр восемьдесят, в длину метра – четыре, в ширину – метра три. В сравнении с настоящим кораблем это, конечно, игрушка. Со сцены он выглядит как бумажный кораблик – легкий и воздушный.

Он установлен на колеса, и когда во время спектакля мы вращаем его под музыку – кажется, будто он парит. На самом деле, он весит килограммов пятьсот! Металлический каркас, обит фанерой, все это вкупе тяжеловато.

– При такой насыщенной жизни вы еще и для души мастерите?

– Вообще в театре я стал смелее. Раньше ничего кроме карандаша в руках не держал, а здесь — шуруповерт, гайки… Именно работа с инструментами дает уверенность, что я могу сделать что-то объемное, материальное. Для мужчины важно уметь делать что-либо самому. Между спектаклями бывает свободное время, а я не из тех, кто может спокойно сидеть и ничего не делать.

– На недавнем модном показе актрисы ТЮЗа Анны Максаковой вы запомнились ярким образом воина в доспехах, с мечом и щитом, навеянный кинолентой «Властелин колец». И сами его придумали. Расскажите, как все это создавалось?

– Все началось с кольчуги. Разглядывая кольца для брелоков, я понял, что можно их закрутить и соединить между собой.  Вообще, чтобы изготовить кольчугу, нужно сделать станок для проволоки, накрутить ее, все это порезать, разгибая и сгибая — в идеале все это спаивается. Когда живешь в квартире, для тебя это не вариант. А с заводными кольцами нужно просто понять, как она соединяется. И вот я сидел, целыми днями закручивал кольца. Рука болела, образовалось уплотнение на коже, сточился ноготь. Пару тысяч колец сделал, ноготь сточился, ждешь, когда отрастет обратно. Казалось, что тысяча – большое число. Думал, тысячи три мне хватит, чтобы сделать кольчугу. В результате на кольчугу ушло 15 тысяч колец!

– Она, наверное, тяжелая получилась?

–  Килограммов семь. На самом деле рыцарские кольчуги могли весить и до 20 килограммов.

– А как создавались щит и меч?

–  Когда в кино показывают кузницу, мы видим огонь, искры, слышим звуки металла – полумрачная, мистическая атмосфера. Здесь ничего такого не было. Я делал меч на улице, на верстаке, при помощи болгарки отрезал по форме лист, счистил грязь. Ковки металлических элементов не происходило, только сварка. Делал долго, так как раньше не варил никогда. Оказалось, когда во время сварки долго ведешь линию шва, металл нагревается и изгибается. Когда я сделал меч, мне нужно было уплотнить ручку, от высокой температуры она выгнулась. А металл мало того что сгибается, он теряет ковкость. Пришлось отпиливать с одной стороны и доваривать с другой.

Щит я сделал из обрезков ламината. Даже когда его перекрашиваешь, он сохраняет эстетику внешней поверхности под краской, получается красиво. Щит весит четыре килограмма, меч — около трех. По весу они соответствуют настоящим.

– Интересно, в начале работы вы делаете эскизы?

– Планирование с помощью эскиза отнимает у меня энергию. Когда делаешь из того, что есть, интуитивное чутье каким-то образом сочетается с обстановкой и все это выливается в конкретную форму.

– Ну, и не можем не спросить про ваше участие в спектакле «Дон Кихот» — он получился очень зрелищным!

– Приятно было поработать в этой постановке с Константином Хахлевым и Дмитрием Юницким. Что касается реквизита, который я делал, обращает на себя внимание корона, сделанная из ложек. Непросто было ее придумать. По замыслу, Дон Кихот находится в тюрьме, значит, изделие должно выглядеть так, будто оно собрано на коленке. Удалось сделать так, чтобы обод из девяти ложек держался всего на трех болтах. Но больше всего возни было с одеялом. В самом начале Дон Кихот прячется под одеялом, на котором нашиты веревочные кисточки. Я думал, что это самое простое: для шитья тебе вообще ничего не надо, кроме иголки с ниткой. На самом деле на это ушло больше всего времени: найти веревку, порезать, сделать так, чтобы не распадалась кисточка, пришить к одеялу. Кисточек понадобилось в два раза больше, чем я думал, когда примерял. Забавно получилось с письмом Дона Кихота. Мне нужно было для спектакля написать любовное послание Кихота Дульсинее на испанском языке. Для этого сначала нужно было его сочинить. Я почитал отрывками произведение, поискал в интернете, подобрал подходящий шрифт, воспользовался переводчиком, потренировался писать неотрывно латинскими буквами испанские слова… Потратив всего полночи, я написал «поэму» на две страницы. Константин Хахлев меня похвалил и сказал, что в идеале нужно сократить до 5 предложений. Так что письмо, которое в руках у Санчо, настоящее.

Фото: Айлет Утегенова

– Что-то нам подсказывает, что ваши творческие находки будут продолжаться…

–  Планов еще много. Например, сделать пластинчатый доспех из нержавеющей стали с помощью винтов и болтов. Да и вообще, делать то, что мне нравится и получать от этого удовольствие.

Беседовала Наталья Соболева