История о том, как мы снимали маски в Ночь искусств
«Ночной» репортаж с места событий
Затеряться в коридорах драмтеатра, услышать внутренние монологи кукол и превратиться в Бабу-Ягу – кажется, моя программа-минимум на Ночь искусств выполнена полностью. А теперь подробности…
Тайные стороны театра кукол
После рабочего дня я направилась в Театр кукол — так сказать, вспомнить детство и исполнить мечту многих малышей – узнать, кто двигает верёвочки и что прячется за кулисами.
И вот я здесь. И вот звучат три звонка. Во всём театре выключается свет. С лестницы спускаются наши сегодняшние экскурсоводы, облачённые в мантии и маски, в руках они держат фонарики и тихо напевают песенку о таинственном театре. Все сорок человек в ту же минуту затихают и, словно в детстве, ожидают чуда. Проводники в своей песне радуются, что наконец они могут провести нас по длинным коридорам и крутым лестницам их загадочного мира, а еще обещают познакомить нас с героями давних сказок, которые до сих пор находятся в стенах старинного здания.
Поверьте, персонажи давно забытых представлений до сих пор бродят в стенах этого театра. Будьте осторожны! Здесь есть двери, которые уводят в другие миры. Немногим удалось вернуться из сказки.
Своих взрослых зрителей Проводники разделили на группы и под легендарную мелодию «Stairway to heaven» мы поднимаем по лестнице в зал. Из-за ширмы появляется наряженная Курочка и начинает рассуждать об отсутствии в своей жизни любви.
О! Я так мечтала о любви и мечтаю уже давно. Но душа моя как дорогой рояль, который закрыт и ключ потерян. Но куда? Ку-куд-куда всё ушло?!
Дальше свои монологи о душе и любви, позаимствованные из «Трёх сестёр» Чехова, принимаются читать Козочка и Кошка. И почему это раньше они только о «Кошкином доме» пеклись? Мы-то и не знали, какие страсти в них кипят…
По пути в следующий зал застаём на лестнице горбатую носатую женщину. Я так давно не была в этом театре, что и не вспомню, где я её видела. Мы застали её за написанием письма. Видимо, сумерки настроили старушку на романтичный лад, и она решила отправить своей любви давно минувших дней несколько строк.
— Я к Вам пишу – чего же боле? – скрипит пером по бумаге старуха и таким же скрипучим голосом обращается к нам: Что я могу ещё сказать?
Пушкина цитируют и следующие персонажи. За буфетной стойкой наручные куклы рассуждают о гении и злодействе. Освещая путь фонарём движемся за сцену. За кулисой притаился Кощей, закованный в цепи. Видно, он давно ждал свою публику, чтобы рассказать, что накопилось у него на душе. А там у него – думы о судьбах Родины.
Российская империя — тюрьма,
Но за границей та же кутерьма.
Увы, свободы нет ни здесь, ни там.
Куда же плыть?
Не знаю, капитан
С портретом Владимира Владимировича в руках читает нам Кощей стих Андрея Вознесенского. Но мы вынуждены оставить его наедине с этими тяжёлыми мыслями – Проводник зовёт нас дальше.
Через сцену мимо висящих канатов, загадочных гримёрок и театральных помещений спускаемся вниз по узкой лестнице в малый зал. Садимся на крохотные креслица, слушать серьёзный монолог Мишки Косолапого. Только раз в году он может по-настоящему открыться нам.
Возвращаемся в фойе — а там Черепашка вслед за Катериной Островского мечтает летать как птица. Вот она какая – тайная жизнь кукол! Это на сцене в сказках они шутят и поют, а после спектаклей их такие мысли невесёлые одолевают! Как жаль, что некому рассказать о сегодняшнем вечере и открыть их тайну, никто ведь нам не поверит.
Придя к такому выводу, мы и завершили своё путешествие по закулисью. И направились знакомиться с ночной жизнью других театров. А остальные экскурсанты продолжили наблюдать трагикомедию, уже в спектакле «Оркестр».
На 40 лет вперед
Основная программа в Драматическом театре пришлась на нашу прогулку по закулисью Кукольного театра. Здесь проходил квест под интригующим названием «Тайны старого театра», творческий вечер актрисы и исполнителя Александры Костиной и мастер-класс по созданию театральных масок.
Зато мы успели на мастер-класс по гриму и это, надо сказать, стало самым ярким нашим впечатлением от прошедшего вечера.
Главную роль на этом мастер-классе исполняла художник-гримёр Жанна Довженко, которая помогает актёрам создавать образы на протяжении более 30 лет. Она не просто красит их, делает причёски, клеит усы с бакенбардами. Она изучает характер персонажей, их социальное происхождение, замысел режиссёра и только после этого вносит свой вклад в преображение артистов.
Жанна Богдановна рассказывает, что хранится в её волшебной сумочке, показывает театральный грим и парики:
— За свою жизнь я переделала кучу Петров Первых, Гоголей, Пушкиных, Лермонтовых, Суворовых и кого только не было! Это крипе, – женщина достаётся один «пучок» — это натуральные волосы, они плетутся в тонкую косичку, потом мы их варим в определённом растворе и изготавливаем такие усы. Наклеить вам?
Но молодые люди энтузиазма пока не проявляют. Тогда гримёр приступает к непосредственной теме мастер-класса.
— Давайте я на вас буду кое-что показывать, чтобы в имели в виду как и что делается. С помощью театрального грима сделаю Бабу-Ягу из молодой девушки. Вот из вас! – и указывает на меня. Отпираться было бессмысленно, да и что в конце концов мне потом внукам рассказывать?
— Мы стараемся использовать минимум на голове. Актёры много двигаются, потеют, если на них будет тяжёлый костюм, да ещё и парик, грим, платок! Наша задача всё-таки в том, чтобы облегчить работу артистов. Но без грима никуда — без грима лицо плоское, как блин.
С этими словами Жанна Богдановна натянула мне на голову накладку из прядей, надела платок и принялась старить кожу. Мне кажется, именно в этот момент фойе Драмтеатра наполнилось зрителями.
— Нос сейчас клеить не буду, покажу схематично. Сделаю круги под глазами и нарисую глубокие морщины. Ой, какая ты в зеркале старая стала! Вблизи образ так не читается, как на расстоянии. Губы у стариков имеют бесформенность. Уголки рта вниз опускаем. Какая ты у нас бабушка уже! Кожу затемним: у старого лица она темнее, и она неравномерная, они же то болеют, то ещё что-нибудь. А брови должны быть седые и косматые. И последний штрих! Покажи зубки!
Окружающие хохочут, кто-то шутит: мол, в таком бы виде на улице сейчас мне прогуляться. Жанна Богдановна «гримирует» чёрной краской мои почти что белоснежные зубы, а я в ужасе думаю: что я здесь делаю?!
Ну всё, вот меня и состарили лет на сто. Гримёр просит хорошенько сгорбиться, люди щёлкают меня на память, чтобы потом выложить эти снимки в Сеть и прославить моё новое прекрасное лицо. Жанна Довженко хочет приняться за новое «полотно», протягивает мне влажные салфетки и смывает образ. Кто-то из наблюдавших вздыхает — видимо, хотели, чтобы «Ночь искусств» при моём активном участии превратилась в Хэллоуин.
Ай да Пушкин…
— Кто хочет стать Пушкиным?
Доброволец находится в то же чудное мгновение.
— Ой, я за свою жизнь этих Пушкиных столько переделала! Придёт курносый, круглолицый, но надо, делаешь! А у вас, молодой человек, профиль настоящий, пушкинский! Я за тридцать с лишним лет изучила всех этих Лермонтовых, Пушкиных, Толстых и Гоголей! А у Толстого какая шикарная борода! Сероватая, рыжеватая, такая живописная-живописная!
С этими словами гримёр стала превращать бледнолицего парня с наклеенными бакенбардами в потомка Ганнибала, густо покрывая молодое лицо слоем коричневого тона.
— Вы знаете, я всегда рассматриваю людей, если вижу в лице что-то интересное. Иногда еду в маршрутке и рассматриваю. Женщина однажды сидела, у неё такой макияж был интересный. Если такой сделаешь на сцене, скажут, такого не бывает. Она чересчур активно была накрашена. Я сидела её рассматривала, и в итоге она мне говорит: «Вы мне что-то сказать хотите?» И мне так стало неловко, так я увлеклась… Это всё издержки профессии.
Подкрасили брови, подвели немного глаза, надели густую шевелюру – пять минут и «наше всё» готово!
— Жалко, фрака нет, так бы вылитый Александр Сергеевич был! Ну ничего, хотя бы воротничок соорудим из влажных салфеток. А потом можно другой образ быстренько сделать.
С модели снимают пушкинскую «растительность», вытирают излишки тона, на специальный театральный клей сажают русые усы и зачёсывают волосы.
— Всё, теперь вы поручик! А был бы мундир – стали бы Михаилом Юрьевичем Лермонтовым!
На этом и закончилась наша театральная «Ночь искусств». Узнав практически все подробности закулисного быта, мы вернулись в реальный мир и пошли смотреть сказочные сны о Кощее, который интересуется внешней политикой страны, о Мишке Косолапом, который мучается экзистенциальными вопросами, и, наконец, о Пушкине с коричневым тональным кремом…
