Двойной юбилей Дома-музея Хлебникова

Александр Александрович Мамаев – имя почти нарицательное для нашего региона, и не только. Это человек-символ музея и всего хлебниковского мира. Многие знают, какая тесная духовная связь объединяет его со знаменитым гением. Эта связь незрима, но осязаема — она заметна в его лице, движениях, словах, а главное — в его глазах: глубоких, мудрых, таящих столько всего сокровенного. Даже в разговоре о нем, между строк и интонаций, таится главная сила, мощь и талант Александра Мамаева, безгранично преданного своему делу и каждому из нас.

Путь к Велимиру был нелегким

– Александр Александрович, ваше имя сегодня неразрывно связано с творчеством и всей жизнью Велимира Хлебникова. Скажите, а как состоялось «знакомство» с ним?

— Мой путь к Велимиру нельзя назвать легким. В 1960 году вышел томик его стихов («Малая серия»). Я раскрыл его, полистал, мало что понял и … Хлебников для меня потерялся на целых девять лет! За это время я изучил в оригинале Бодлера, Рембо, Верлена, Корбьера, который и навел меня на Хлебникова. Его творчество родственно поэзии Велимира: долгое время Корбьер находился на полях французской поэзии и лишь через сто лет был признан классиком.
Я рос в семье литератора. Мой отец, выходец из крестьянства, выучился на педагога, защитил диссертацию. Во мне он видел своего преемника. Решил, что я пойду в пединститут, на филфак. Так и случилось, я тоже стал учителем, преподавал в Пушкинской школе, в закрытых учебных заведениях, и лишь в 52 года попал в музей Хлебникова. Самые значимые события моей жизни связаны с музеем. Среди них я выделю несколько особенных для меня событий: передачу в 1994 году в музей «хлебниковской коллекции» Маем Митуричем-Хлебниковым, тогда я впервые прикоснулся к вещам и книгам Велимира Хлебникова; участие в международной Хлебниковской конференции в Амстердаме в 2002 году, это мой выход на «большое хлебниковедение» и, наконец, публикацию моей книги «Астрахань Велимира Хлебникова» в 2007 году, побывавшей на Астраханской, Московской, Мадридской и Парижской книжных выставках; участие в Лионском Хлебниковском симпозиуме в том же году, а затем в семинаре в университете Сан-Паулу.

– Вы с таким упоением рассказываете.. Интересно, а есть ли у вас интересы или увлечения, которые выходят за рамки богатого «хлебниковского» мира?

— Не меньше, чем Хлебниковым, я увлекаюсь поэзией французского гения – Артюра Рембо. Свои первые стихи он написал в 15 лет, последние – в 19. И за какие-то четыре года сделал переворот в поэзии и прозе, проложил пути Джойсу, Кафке и Прусту. Помню, я послал в Шарлевиль письмо на двадцати шести страницах. Писал, что мечтаю приехать в музей Рембо. Но тогда, в 1968 году, это было невозможно. Попал я туда лишь в 2003 году и удивился: до чего же мало в нем оригиналов! А в астраханском доме-музее Хлебникова есть даже его ручка и карандаш, автографы, солдатский сундучок, прижизненные издания, галстук, подаренный Маяковским. Поистине, уникальный очаг русской культуры!

Музей будетлянина

– Астраханский дом-музей Велимира Хлебникова – единственный в мире признанный музей поэта. Расскажите, как он создавался? И как менялся с годами?

— Есть клубный музей поэта в Ручьях, есть школьный – в Элисте, но музей с государственным статусом – только наш, действительно, единственный в мире. Первую экспозицию из считаных оригиналов создал художник Александр Петров и его коллектив. Это потом уже, когда Май Митурич передал нам «хлебниковскую коллекцию», Калерия Чернышева сделала из него настоящий музей. Были ли трудности? Да сколько угодно! Дважды музей был на грани закрытия. Меняется ли музей? Конечно. Но прежде всего расскажу, как изменялось его первоначальное название «Музей Хлебниковых». В 1992 году, на обсуждении макета будущего музея, голландский профессор Виллем Вестстейн сказал: «Я ехал так далеко не в музей Хлебниковых, а в музей Хлебникова, моего любимого поэта». Так утвердилось название: «Дом-музей Хлебникова».
Трижды менялась экспозиция «Зала Велимира», пока все хлебниковеды не сошлись в едином мнении: «Вот теперь здесь есть аура Хлебникова». Трижды менялась «Комната Велимира». «Виновником» последней перемены стала Марина Емелина, заместитель директора Картинной галереи по научной работе (руководитель проекта «Голод пространства или Комната Велимира» — ред.). Теперь в комнате поэта появились говорящие стены. Вы наводите на них современные устройства, сканируете и … на экране возникает видеопоказ хлебниковских пьес, раздается аудиозапись его стихов, рассказ о его «законе времени» и т.д. Такое новшество сейчас есть лишь в трех музеях России. И надо сказать, оно хорошо поспособствовало притоку в музей учащейся молодежи.

– Сегодня, кстати, очень популярны выставки молодых художников, музыкально-поэтические встречи на хлебниковской веранде, поэтическая студия «ключ». А как вы считаете, отличается ли нынешняя молодежь от молодежи прошлого века?

– Отличается, безусловно. Потеряно бережное отношение к книге, на смену ей пришел интернет. Классическая музыка уступила место хитам. Утрачена изысканность в одежде: трудно представить сверстников Хлебникова в рваных джинсах. Но не будем о грустном… Несмотря на разные приметы времени, и нынешняя, и хлебниковская молодежь схожи в главном: они – ТВОРЯНЕ.
Хлебников мечтал основать в квартире родителей первую в Астрахани Школу поэзии. Не получилось. Зато здесь же, на «Хлебниковской веранде», современная молодежь инсценировала «Снежимочку». Был аншлаг. Не хватало мест, но люди не уходили. Все были захвачены зрелищем. Даже один этот пример говорит о многом.
И еще: молодежь эпохи Хлебникова дала России «Серебряный век», послевоенная молодежь – Губанова, Бродского, Башлачева. Что даст сегодняшняя молодежь – не знаем, но верим в будущее!

Секрет — в опережении времени

– Какое главное послание, на ваш взгляд, оставил будущим потомкам Председатель Земного шара? Его философия, мировоззрение – в чем они заключаются?

– В «Ладомире»: то есть лад во всем мире, сближение духовных культур Запада и Востока, веротерпимость («Ах, мусульмане те же русские, И русским может быть ислам»), сегодняшняя толерантность. А его главное послание потомкам звучит так: «Люди! Утопим вражду в солнечном свете». Это не только его поэтическое кредо. Эти слова могли бы стать лозунгом наших дней.

– Хлебников называл Астрахань «треугольником Христа, Магомета и Будды». Какие еще образы малой родины присутствуют в его творчестве?

– С одной стороны – им написана поэма «Хаджи-Тархан», гимн Астрахани, с другой – его раздражала ее косность, «духовный застой». Но раздражение проходило, и поэт признавался: «И все-таки я люблю Астрахань».

«Ты видишь город стройный, белый
И вид приволжского Кремля…»
…
«И к былым и ясным ночным облакам
Высокий и белый возносится храм
С качнувшейся чуть колокольней…»
Поэма «Хаджи-Тархан» написана на уровне Пушкина. Такой шедевр без любви к Астрахани. Одной из последних дневниковых записей Хлебникова была: «Ночи в Персии. Ночи в Астрахани».

– Хлебников всегда актуален. А какой универсальный секрет Вы выделите в его творчестве?

– «Универсальный секрет» Велимира Хлебникова – в постоянном опережении времени: как в литературном творчестве, так и в науке. Как ученый-провидец, он опередил идеи Чижевского о влиянии солнечных бурь на ход земной истории; его «мыслезём» опережает «ноосферу» Вернадского. Он, студент-первокурсник, за год до открытия Альберта Эйнштейна, уже «связал время с пространством» (1904 год). В его рисунках (1915 год) есть прообраз и Останкинской башни, и здания СЭВ в Москве. В век «немого кино» он предсказал идею цветного телевидения. Он – предтеча «театра абсурда». Он – единственный поэт-эпик XX века. И т.д. и т.п. Другими словами, он во всем был Будетлянином.

– Создатель «периодической системы слова», творец неономинаций, основанных на богатейшей лексике русского литературного языка… А что бы сказал Велимир Хлебников, услышав современную речь, увидев рекламные слоганы, обилие заимствованных слов и иностранных имен?

– На присвоение русским детям иностранных имен он, по-моему, среагировал бы отрицательно. Поскольку сам поменял данное ему при крещении иностранное имя Виктор (лат. «победитель») на древнерусское Велимир («великий мир» или «велий мир» – красивый, добрый). Однозначно осудил бы и перенасыщение нашей лексики иностранными словами, ибо в «Автобиографической заметке» подчеркнул: «Выступал с требованием очистить русский язык от сора иностранных слов». В этом вопросе я полностью с ним солидарен.