Знаменитый писатель бывал в нашем городе

За всю историю Астрахани этот город мечтали посетить самые разные люди – были среди них и настоящие знаменитости. К примеру, в 1858 году своих французских акцентов в Астрахань добавил Александр Дюма — автор «Трех мушкетеров» и «Графа Монте-Кристо».

Его принимал Бернгард Струве – астраханский губернатор, сын выдающегося российского астронома, а также купец Александр Сапожников. О том, как писатель описывал Астрахань по итогам своего визита, читайте далее.

В молодости Александр Дюма сильно хотел путешествовать по России. Однако правительство Николая I, помня об отношении литератора к казненным декабристам, не давало ему разрешения на въезд в страну. Только после смерти царя писатель посетил Россию. О его визите  было упомянуто лишь в «Астраханских губернских ведомостях». В них писали, что на пароходе «Нахимов» в Астрахань прибыл французский литератор Александр Дюма (13 октября 1858 года).

Сам писатель в первом томе своего романа «от Петербурга до Астрахани» около ста страниц отводит своим приключениям в наших краях. Он отмечал широкое гостеприимство купцов и чиновников. Особенно радушно писатель был принят в доме Александра Сапожникова — богатейшего промышленника и мецената.

«Кучер подвез нас к самому красивому дому города и сразу въехал во двор, словно мы приехали к себе домой. Впрочем, этот достойный человек имел на это полное право: прошло более 6 недель, как управляющий получил уведомление, и уже месяц, как ожидал нас со дня на день. Я не сказал бы, что нас проводили в нашу квартиру, нет; русские понимают гостеприимство гораздо шире: весь дом был для нас. Так как голод в 11 часов уже заявлял о себе, я отправил Калино (друг Дюма) коснуться в разговоре с управляющим этого важного вопроса и попросить его советов, как организовать наш быт в Астрахани. Он ответил, что нам не надо ни о чем беспокоиться: г-н Сапожников распорядился, чтобы мы пользовались самым широким гостеприимством. И в доказательство от нас требовалось лишь пройти в столовую, где ожидал приготовленный завтрак. Мы тут же это проверили, и, к нашему великому удовольствию, стол действительно был накрыт».

А вот как описывал сам город писатель:

«Мощение улиц — роскошь, совершенно не известная Астрахани. Жара превращает улицы в пылевую Сахару, дождь — в озеро грязи; в пылающие месяцы лета они пустынны с 10 утра до 4 часов вечера. С 4 до 5 дома роятся как пчелиные ульи, открываются магазины, улицы заполняются, люди теснятся на порогах домов, из окон высовываются головы, с любопытством озирающие прохожих — представителей всех азиатских и европейских национальностей, стоит вавилонская мешанина всех наречий.
Нас очень пугали астраханскими москитами; к счастью, мы прибыли сюда, когда эти гадостные насекомые, от обилия которых темнеет воздух в августе и сентябре, уже исчезли.
Вода в Астрахани неважная, и ее не хватает; в Волге она солоновата от контакта с Каспийским морем или, может быть, более от того, что омывает солевые банки между Саратовом и Лебединской. Русская власть намеревалась устроить артезианские колодцы, но на 130-метровой глубине бур дал выход не фонтанирующей воде, а водородно-углеродному газу. Неудачу использовали, чтобы по вечерам зажигать огонь. Он очень живо светит до утра. Фонтан стал большим фонарем».

Особенно французский писатель хотел попробовать астраханские арбузы:

«Нам очень расхваливали астраханские арбузы; они здесь заурядное явление и, хотя превосходны, никто их не ест. Мы часто спрашивали, но нам постоянно отказывали в этом продукте, как недостойном нашего внимания. Чтобы попробовать арбуз, мы были вынуждены сами его купить. Нам продали арбуз весом 7-8 фунтов, по 4 су (По курсу того времени: 1 су — 1 копейка) за фунт, и как иностранцев обжулили вдвое.
Однажды я купил 2 арбуза, по 8 копеек за фунт; не имея мелочи, подал рублевый билет; бумажные деньги, обесцененные в центре России, еще так сильны на окраинах, что торговец возжелал отдать мне 2 арбуза, а не сдачу — 3 франка 12 су.
Правда, здесь очень дорого платят за херсонские и крымские арбузы, хотя они, по-моему, не лучше астраханских».

Дюма описывал и торговые лавки в Астрахани:

«К моему глубокому отчаянию, тщетно искал я в Астрахани те великолепные ткани из Индии и то богатое оружие из Хорасана, что рассчитывал найти; в Астрахани осталось едва 5-6 персидских лавочек, владельцы которых чувствуют себя польщенными, если их кто посетит; ни одна из них недостойна назваться магазином. Единственная примечательная вещь, которую нашел, — великолепный хорасанский кинжал с гравированным клинком, вмонтированным в рукоять зеленой слоновой кости. Я заплатил за него 24 рубля. Перс, который продал мне кинжал, три года назад повесил его в лавке на гвоздь, и за это время не нашлось человека, который попросил бы его снять».

Кстати, в свой приезд Дюма посетил единственную тогда в Астрахани фотостудию и послал фото в Париж для журнала «Монте-Кристо», чтобы развеять слухи о своей смерти от чумы.

Женщины-астраханки тоже произвели на Дюма большое впечатление: «Судя по платьям, по книгам, которые они читают, по спектаклям, по музыке, женщины здесь отстают от Франции не более чем на месяц-два. Беседовали о поэзии, о романах, об опере, о Мейербере, Гюго, Бальзаке, Альфреде де Мюссе, как если бы мы сидели не то чтобы в мастерской художника, но, уж во всяком случае, в каком-нибудь салоне в предместье Руль или Шоссе д’ Антен».

Но особенно важно, что все время за Дюма велось наблюдение. Он находился ещё в пути, а в Астрахань уже прибыла секретная депеша, чтобы следить за поведением писателя.

Особенно интересен рапорт № 12 астраханского жандармского полковника Северинова своему начальнику, генерал-лейтенанту Львову в Казань. Вот что писал расторопный полковник: «Во исполнение секретного предписания Вашего превосходительства от 4 сего октября за № 97, имею честь почтительнейше донести:

«Французский литератор Александр Дюма, по прибытии в Астрахань, остановившись на указанной ему квартире в доме советника Сапожникова, немедленно сделал визиты астраханскому военному губернатору контр-адмиралу Машину и управляющему Астраханской губернией статскому советнику Струве, у которого в этот день обедал и провел весь вечер. На другой день, по распоряжению управляющего губернией, были ему показаны армяне, татары и персы в домашнем их быту и в национальных костюмах. Потом он обедал у военного губернатора и вечером в сопровождении г. статского советника Струве сделал визит персидскому консулу, а после того посетил на несколько минут танцевальный вечер в доме благородного собрания. 16 октября по приглашению контр-адмирала Машина присутствовал на торжественном молебствии по случаю начатия работ по углублению фарватера p. Волги, верстах в пятнадцати от Астрахани… 17 числа утром на казенном пароходе «Верблюд» в обществе военного губернатора и лиц сим последним приглашенных отправился вверх по Волге в имение калмыцкого хана Тюменя, где провел 17 и 18 числа в осмотре быта калмыцкого народа, их народных плясок, разных увеселений и конских скачек, откуда возвратился в Астрахань в ночь на 19 число.…»

Как видно из этого рапорта, чины жандармерии и астраханские власти весьма благовидно, под видом гостеприимства, делали все, чтоб иметь постоянный надзор за великим писателем, чтоб знать каждый его шаг и характер всей его переписки.