Павел Догадин в технике рваной бумаги. История образа
Из первых уст Людмилы Григорьевой-Семятицкой
Путешествуя по просторам интернета в поисках вдохновения (да-да, такое там тоже есть:), мы вдруг увидели основателя картинной галереи Павла Догадина вот в таком неожиданном образе. Рядом нельзя было не заметить до боли знакомые полотна Кустодиева, Малевича и Шевченко.
Оказалось, что автор этой работы — Людмила Григорьева-Семятицкая, известная в России и за ее пределами как творец в технике рваной бумаги. Об этом лучше всего говорит она сама:
«Я — художник. Не живописец, не график. Так, витаю между небом и землей, т. е. между живописью и графикой. Я работаю в технике «рваная бумага». Можно сказать, аппликация.
Но это название мне не нравится. Главное в нём упущено. А главное – то, что я не режу бумагу ножницами, а рву её руками.
Меня волнует неповторимая, непредсказуемая линия разрыва. Каждый раз я восхищаюсь ее причудливостью и напряженностью.
В каждом клочке бумаги, будь то обрывок на столбе или мятая, разорванная бумажка под ногами, я вижу какие-то образы».
Ну а создала она неожиданный для нас портрет Павла Догадина в 2011 году для своей выставки, которая проходила, вы не поверите… в Астраханской картинной галерее!
«К этому событию я сделала картинку, посвященную астраханскому коллекционеру Павлу Догадину, который основал эту прекрасную галерею. Он был коллекционером и меценатом, любящим искусство и тонко разбирающимся в нём. Знаком был с Павлом Третьяковым, приезжал в Москву, встречался с самыми интересными художниками и покупал у них картины. Подарил картинную галерею городу и стал первым её директором.
Я его представляю страстным, увлеченным человеком, бескорыстным и, в тоже время, деловым. Как жалко, что сейчас таких людей мало».
А еще мы прочли ее впечатления об Астрахани, которые налили бальзама на наши души:
«Мне кажется, что Астрахань – очень необычный и многоликий город. Самое удивительное в нем – люди. Доброжелательные, живые, энергичные, эмоциональные, с новыми идеями и проектами – пока я встретилась только с такими! Я достаточно «неподъемный» человек, но в Астрахань мне захотелось поехать, и это во многом объясняется теми сильнейшими впечатлениями, которые произвела на меня выставка произведений из собрания Астраханской картинной галереи, прошедшая несколько лет назад в Москве. Общаясь с вашими сотрудниками, ловишь себя на мысли, что совершенно не испытываешь интеллектуального голода, что не натыкаешься на холодность и бездушие уже столь распространившегося в крупных городах «гламура». Не зря сегодня все чаще говорят, что интеллигенция остается (сохраняется!) в провинции…
И галерея, и музей Хлебникова, которые мне уже удалось посетить, не слишком богаты современным музейным оборудованием, но так любовно ухожены! Это настоящие очаги культуры, где рядом с глубокими знаниями существует стремление стать привлекательными, по-хорошему модными, в том числе среди молодежи. Потрясающее впечатление от экспозиции – от одних «кувшинок» («Ненюфары») Левитана не оторваться! Очень интересна и фотовыставка по мотивам произведений Хлебникова – это попытка новыми средствами «расшифровать» образы великого поэта для новых поколений…».
Захотелось узнать еще больше и о Людмиле, и о ее необычном творчестве. Об этом она тоже рассказывает сама:
«С детства я чувствовала себя только живописцем.
Когда я училась в художественной школе и в студии, меня больше увлекали и больше получались именно живописные работы. Но закончила я Полиграфический институт (факультет графики). Училась у Юрия Константиновича Бурджеляна. Потом проходила практику в издательстве «Художественная литература».После окончания института попала благодаря моему другу Вахтангу Зейтагяну в Комбинат Декоративного Искусства, где пришлось осваивать большие плоскости в интерьере. Таким образом, с книжной графикой, как и с живописью, роман не получился. Конечно, я не оставляла мою любимую живопись. Пробовала основные живописные техники – масло, акварель и особенно пастель.
Когда я училась в художественной школе и в студии, меня больше увлекали и больше получались именно живописные работы. Но закончила я Полиграфический институт (факультет графики). Училась у Юрия Константиновича Бурджеляна. Потом проходила практику в издательстве «Художественная литература».После окончания института попала благодаря моему другу Вахтангу Зейтагяну в Комбинат Декоративного Искусства, где пришлось осваивать большие плоскости в интерьере. Таким образом, с книжной графикой, как и с живописью, роман не получился. Конечно, я не оставляла мою любимую живопись. Пробовала основные живописные техники – масло, акварель и особенно пастель.
К технике рваной бумаги я пришла случайно. Где-то в середине 80-х годов сделала пару работ и не придала им большого значения. В 90-е годы, когда жизнь вокруг стала невыносимо бедной с одной стороны, и пышно росли состояния немногих людей с другой, когда около метро интеллигентные старушки просили, стесняясь, на хлеб, а в художественных салонах стали появляться «роскошные» картины, когда «гламур» только набирал силу, я поняла, что мне стало чуждо всё «красивое». Мне хотелось выразить адекватное нашей темной, бедной жизни состояние души изобразительными средствами, и эти средства и сама техника тоже, мне казалось, должны быть бедны и лаконичны.
Рваная бумага оказалась именно тем материалом, который поддавался моей душе, чувствам и моим рукам. Я использовала всё подряд; картон, крафт, кальку, дешевые наборы детской бумаги. Тогда как многие современные художники уделяют большую часть времени поискам техники, я старалась почти отказаться от нее. Важным для меня было и есть – внутреннее наполнение, содержание, но не рассказ, а идея или суть любого явления жизни как духовной, так и душевной.
Главная цель – передать движение духа, движение мысли, движение души и чувств, при этом картины должны обладать некой знаковостью, символичностью. Уходя от изобразительного многословия, я доводила их лаконизм до предела. Большую роль в картинах играет композиция. При таком лаконизме она должна быть абсолютно выверена. Цвет немногословный, но очень важный, так как несет символическую нагрузку».
Рваная бумага оказалась именно тем материалом, который поддавался моей душе, чувствам и моим рукам. Я использовала всё подряд; картон, крафт, кальку, дешевые наборы детской бумаги. Тогда как многие современные художники уделяют большую часть времени поискам техники, я старалась почти отказаться от нее. Важным для меня было и есть – внутреннее наполнение, содержание, но не рассказ, а идея или суть любого явления жизни как духовной, так и душевной.
Главная цель – передать движение духа, движение мысли, движение души и чувств, при этом картины должны обладать некой знаковостью, символичностью. Уходя от изобразительного многословия, я доводила их лаконизм до предела. Большую роль в картинах играет композиция. При таком лаконизме она должна быть абсолютно выверена. Цвет немногословный, но очень важный, так как несет символическую нагрузку».
Композиции Людмилы Григорьевой-Семятицкой напоминают декупажи Анри Матисса, но Людмила Тимофеевна предпочитает обрывать бумагу рукой, чтобы сохранить теплоту рукотворности, передать трепет и красоту края. При этом произведения мастера сохраняют живой, рукотворный абрис и фактуру кусочков цветной бумаги. В своих «бумажных картинах» художник с помощью неожиданно простых средств обнажает глубинную духовную природу созданных образов. Рваная бумага сродни миру архаики и простоты, где каждая вещь становилась знаком, а каждый жест был исполнен значительности.
