Один из самых обаятельных артистов Астраханского Театра оперы и балета, Михаил Кухарев, связан с ним с самого начала своего творческого пути. В историю театра он уже вошел как первый каскадный артист. При этом сам Михаил утверждает, что не обладает «оперным» голосом. Что заставляет его постоянно  искать варианты творческого самовыражения?  Об этом, и не только, мы побеседовали с ним.

– Михаил, вы астраханец?

– Я родом из Казахстана. Мои родители когда-то встретились в Астрахани. Но я не думал, что Астрахань и для меня станет городом судьбоносным. Приехал сюда учиться в консерваторию – просто потому, что это было «рядом» с Актюбинском, где я закончил музыкальное училище. Астрахань мне понравилась сразу. И величественное здание консерватории в самом центре города, и кремль, и то, как доброжелательно принимали экзамены.  Хотя меня просто трясло от волнения. Поступил. И практически сразу меня взяли на полставки концертмейстером на кафедру хорового дирижирования.  Я ходил пешком из общежития от вокзала к семи утра, чтобы успеть порепетировать, что-то выучить. Это было самое любимое время для меня. Пел в хоре. Мужских голосов не хватало, так что нас, ребят, ценили. И со своей женой, певицей Ириной Лопатиной, я познакомился здесь же. Так что не будучи астраханцем по рождению, я все же стал им, столько ниточек привязало меня к городу.

– Вы учились на кафедре хорового дирижирования. А каким образом пение вошло в вашу жизнь?

– Дома много пели. Мама выросла на Украине, а там песенная культура очень развита. Так вот, сколько себя помню, мама пела всегда. И я вслед за ней. Собственно, эта музыкальность и определила выбор профессии: сначала музыкальная школа, музучилище, потом консерватория. Может быть, мне стоило учиться академическому пению в консерватории, но не получилось. Когда в семье два вокалиста, происходит невольное сравнение. У Ирины очень сильный голос, меццо-сопрано, это дано от природы. У меня, казалось мне, самый обычный, с голосом Ирины не сравнить, конечно. Она после окончания консерватории получила направление в Улан-Удэ, в Бурятский оперный театр, пела ведущие партии. Но, как и везде, было плохо с жильем, вернулась в Астрахань. Впрочем, она бы так или иначе вернулась: Астрахань в этом смысле магический город, сюда всегда тянет, где бы ты ни находился.  

– Вы про ниточки, связывающие вас с городом, сказали. А самая главная «ниточка», наверное, музыкальный театр?

– Да. В 1984 году, когда в Астрахань приехала выпускница Ленинградской консерватории, режиссёр Лариса Химич, произошло объединение лучших творческих сил консерватории и областной филармонии, и на базе филармонии было создано творческое объединение «Музыкальный театр». В 95-м театру отдали здание летнего гастрольного театра в парке Аркадия. И у меня было ощущение, что это и мой дом, настолько я прикипел к музыкальному театру. Во многом благодаря Ларисе Львовне, которую я считаю своей театральной крестной матерью. Она жила искусством, и ценность любого артиста для нее определялась таким же отношением к театру. Режиссером она была очень хорошим. Я вспоминаю прежний музыкальный театр просто как фейерверк музыкальных спектаклей.

А это было трудное время. Хотя когда оно было легким? Всегда можно найти повод для переживаний. Но я имею в виду, что в те годы вроде бы было и не до культуры, не до искусства. Зарплату задерживали, я брался за любые подработки, впрочем, как и большинство музыкантов. Пел в церковном хоре, работал в консерватории, выступал на любых площадках. В то время мы с женой и еще одним коллегой создали эстрадное трио-кабаре «Эксклюзив». И вдруг театр, где я стал работать солистом. Театр, где ставились первые оперетты: это было празднично, красиво, вдохновенно, полный зрительный зал каждый спектакль. Оказалось, люди скучают по красоте, по яркой, пусть и сценической, жизни. У меня были все каскадные роли: я пел, танцевал, играл. Бони в «Сильве», Донна Роза в «Здравствуйте, я ваша тетя!», Виконт Каскада в «Веселой вдове»…  Все пятнадцать лет, что я проработал в Музыкальном театре, я действительно горел работой. Несмотря на то, что и условий особых в театре не было –  зимой зрители в зале сидели в шубах, не было ни гардероба, ни фойе, за кулисами только две женских и две мужских гримерки, но все это было не так важно по сравнению с тем удовольствием, которое получали и зрители, и мы, артисты.

– Мне кажется, артист музыкального театра – это особая профессия. Что-то должно быть дано от природы: как двигаться, как быть на сцене раскрепощенным, но не развязным. Как этому научиться?

– Я уже говорил о поддержке Ларисы Львовны Химич. Двигаться, танцевать нас учили прекрасные балетмейстеры Наталья Васильевна Киндякова и Лариса Павловна Сивицкая. Именно Сивицкая поставила со мной огромное количество концертных номеров. А еще я смотрел все музыкальные фильмы и буквально конспектировал их. Всему можно научиться, если хочешь. А я хотел.

– Условия в новом Театре оперы и балета, конечно, не сравнить с прежними. Но насколько трудно вам было вписаться в новый формат?

– Не скрою: когда создали новый театр, закрыв прежний, мне было очень тревожно. Весь репертуар отменили. У меня не было ни одной роли. А если нет ролей – нет артиста.  В новом театре провели аттестацию. Художественный руководитель Валерий Воронин сам слушал каждого артиста. И я  оказался востребован. Пою небольшие партии в больших постановках. У меня, конечно, не оперный голос, но и ему нашлось применениедля роли Трике в «Евгении Онегине», Ляпкина-Тяпкина в «Ревизоре», Виконта Гастона де Леторьер в «Травиате». Активно выступаю на малой сцене. Например, именно здесь в рамках проекта «Читаем оперу» я сыграл Хлестакова в «Ревизоре», Голохвастова в спектакле «За двумя зайцами». На малой сцене происходит много интересного. Причем для любой зрительской аудитории.

Для детей, например, проходили и проходят замечательные программы. Я очень люблю детские спектакли. У меня в них было около 60 ролей.  Почему мне нравится выступать для детей? Чтобы они поняли музыку, им надо показывать «картинку», то есть играть на сцене! И вот тут очень кстатимое опереточно-водевильное прошлое. Именно оно, не давая успокоиться, заставляет все время искать выход для творческой энергии.  Таким образом в репертуаре театра стали появляться спектакли и концерты, где можно петь, танцевать, декламировать, фантазировать. Художественный руководитель театра Валерий Воронин это одобряет, мои прекрасные коллеги охотно участвуют в таких действиях, а режиссер Юлия Скрипченкова всегда помогает осуществить творческие замыслы.

Это очень здорово, что в театре понимают: должны цвести все цветы. Имея столько творческих людей с их фантазиями, замыслами и экспрессией, очень важно задействовать любую площадку, любое пространство, привлекая зрителей. Для зрителей это удовольствие, а для артистов – обязательное условие творческого роста или по крайней мере отсутствие застоя в творчестве.

– На малой сцене недавно прошел концерт памяти Андрея Миронова. А почему Миронов? Как вы ищете «темы» для концертов?

– Иду от своих и зрительских предпочтений. Этот концерт готовился к 80-летию артиста, должен был состояться год назад, но пандемия не дала этого сделать. Но как можно забыть о том, что уже практически подготовлено и отрепетировано? По тому, с каким восторгом зрители приняли этот концерт в марте, я понял, что мы не просто сделали правильно: о Миронове будут говорить всегда вне зависимости от каких-то дат, столь грандиозна сила его таланта и столь ярок след, оставленный им даже не в искусстве – в жизни людей. Он дарил всем надежду, заставлял верить в хорошее, доброе, смешил, не боясь показаться нелепым. Это великое умение! Большое счастье для любого артиста служить искусству именно так: не думая о славе. Просто хорошо делать то, что ты умеешь.  А уж как получится – кто знает.

– Подытоживая нашу беседу, хочу спросить: а вы довольны вашими отношениями с театром и с искусством вообще?

— Доволен ли я? Не кривя душой, скажу: да. Три года назад я получил диплом СТД России как лучший исполнитель мужской роли в сезоне 2019 года – Бургомистра в «Приключениях барона Мюнхгаузена». Я был счастлив, потому что оценили именно мой вклад в искусство, которому я предан всю жизнь. В следующем году исполнится тридцать лет мой творческой карьере. Всю жизнь я занимаюсь любимым делом. Даже если мечталось о чем-то другом — кто в юности не грезит грандиозными планами? — все сложилось и все удалось.

Марина Паренская