Ценитель искусства – о сокровенном

Пообщаться с Властой Петеровной – некогда руководителем Дома-музея Бориса Кустодиева, а ныне его старшим научным сотрудником – нам хотелось давно. Человек с удивительным именем, энергией и идеями – и это все, действительно, о ней. А на нашей встрече речь зашла о художниках, творчестве и культуре как таковой.

Родина и Власть

– Власта Петеровна, первый наш вопрос коснется вашего имени. Уж очень оно красивое и редкое… А что означает?

– Мой папа служил в Чехословакии. В чешских и словацких легендах присутствует такое имя — так звали одну из вошедших в историю средневековых княжон, которая жила в тех краях. В Чехии каждая третья девушка носит имя Власта. Оно переводится как «родина, власть». И папа, вдохновившись местными легендами, решил, что если у них с мамой родится девочка, то непременно назовет ее Властой.

– То есть Вы родились там?

– Нет, родилась я в Свердловске, сейчас это Екатеринбург. Там я жила, училась в спецнемецкой школе, закончила ее. Затем университет, а в Астрахань приехала по распределению. Было тогда в Советском Союзе такое понятие – распределение молодых специалистов. Я попала в Институт, который сейчас является техническим университетом (тогда он назывался институт рыбной промышленности и хозяйства). Там я работала некоторое время.

– Расскажите немного о вашей семье, о детстве. Вы уже тогда хотели связать свою жизнь с художественным искусством?

– Родителей уже давно нет, но я считаю, что очень многим им обязана. Папа был человеком, который, как говорилось тогда, имел 4 класса образования, но при этом знал четыре европейских языка и прекрасно на них общался. Он очень любил путешествовать, делать разные вещи своими руками. Благодаря папе я попутешествовала по нашей необъятной стране и многое узнала. А мама была учителем истории в школе – она очень талантливый человек, обладающим широким кругозором, имела богатую библиотеку и всячески следила за тем, чтобы я хорошо и полноценно развивалась. Я закончила также музыкальную и художественную школу. Конечно, это заложило основу для моей будущей профессии.

Моя собственная семья сложилась уже здесь, в Астрахани. Приехав на работу в Рыбвтуз, через год я вышла замуж за Тагира Нафикова – молодого преподавателя с кафедры силовых судовых установок Рыбвтуза. У нас двое детей.

Кустодиев с новой стороны

– Помните тот момент, когда вы открыли для себя великого художника Бориса Кустодиева? Как это произошло?

– Сказать, что открыла для себя Кустодиева, сложно. По той простой причине, что когда я заканчивала художественную школу, с русской культурой я была хорошо знакома, и Кустодиева прекрасно знала еще с детства. Мне нравились его работы, но вот придя в астраханский музей в 2009 году, по убеждению Наталии Дмитриевны Марисовой – прежнего директора Астраханской картинной галереи, я увидела Кустодиева с другой стороны. Я расценивала этот музей как площадку для патриотического воспитания, потому что Борис Михайлович – как раз один из величайших художников, который очень много внимания уделял русской культуре, ее праздникам, событиям, жизни в деревне, жизни купеческой. Из его работ можно бесконечно черпать представления о том, какой была жизнь тогда.

В 2009 году, придя сюда, я познакомилась с Татьяной Кирилловной Кустодиевой, внучкой Бориса Михайловича. После общения с Татьяной Кирилловной Кустодиевой мои ориентиры изменились: я стала смотреть на Кустодиева другими глазами, то есть он мне стал интересен как художник, причем многоплановый. Не односторонний, как его обычно понимают – певец крестьянского и купеческого быта, а именно как фигура сложная и противоречивая. В общем-то с не очень счастливой судьбой. Наверное, не все знают, но мы во всяком случае всегда на экскурсиях подчеркиваем, что последние годы своей жизни Борис Михайлович провел в инвалидном кресле. А ведь это художник мирового уровня, и его работы, попадая на зарубежные аукционы, очень высоко оцениваются. Это не случайная мода, а признание его таланта.

– Многие годы ваше имя неразрывно с Домом-музеем Кустодиева. А как вы сами можете охарактеризовать ваше отношение к работе: страсть, огромная любовь или что-то еще большее?

– С понятием страсти связано обычно что-то такое, где мозги не включаются, что-то безумное (смеется).

– Страсть в хорошем смысле слова

– Ну, наверное, да. Нас воспитывали так, в контексте лозунга – «раньше думай о Родине, а потом о себе». В этом были и плюсы, и минусы. Для меня работа не просто страсть, призвание – это все. На самом деле все другое у меня стоит на последующих местах. Работа на первом месте – на втором, на третьем тоже она.

– Одна из самых интересных выставок музея посвящена тем местам, где когда-то бывал художник. Вы сравнили его пейзажи тех времен с современностью. Как появилась эта идея и чем запомнилось больше всего ваше путешествие?

– Запомнились надежды и разочарования. Я, надо сказать, не побывала и в десятой части тех мест, где был Борис Михайлович. Он был страстный путешественник и пока ему позволяло здоровье, он, конечно, ездил везде.

Это действительно была выставка, которая сложилась на основании посещения этих мест. Очень хотелось показать, что все красоты, которые он передал в свои работах, существуют в реалиях. И это было очень интересно. Существует сейчас такая тенденция, совершенно оправданная, как я считаю: люди стараются отобразить, как выглядит то или иное место сегодня и сравнить его с более ранним изображением.

Эта выставка называлась «Вслед за художником по городам и весям» и была основана на моих фотографиях и фотографиях нашего очень большого друга – Александра Павловича Минаева, который для нас заснял кустодиевские места Петербурга.

– Вы сказали «разочарования». С чем они были связаны?

– С тем, что не все сохранилось. В ряде случаев, как, например, в Кинешме, где сохранился храм, на фоне которого Борис Михайлович изобразил купчих. Сегодня, несмотря на то, что церковь сохранена, на той самой площади она не видна. Ее загораживает совершенно чудовищное здание, из-за которого видно лишь маковку этого храма. Было очень обидно, ведь мы нашли даже ту точку, с которой художник писал своих купчих.

Борис Михайлович был очень плодовитый художник, и он создавал огромное количество прекрасных работ. Выбрать среди них какую-то одну – это значит отказать всем другим в праве на кусочек места в моем сердце.

Художник в искусстве

– Возможно, среди огромного разнообразия кустодиевских картин – у вас есть одна, самая любимая, особенно дорогая вашему сердцу?

– Наверное, нет. Когда говорят, какая работа самая любимая, я честно говоря, затрудняюсь ответить. В первую очередь потому, что Борис Михайлович был очень плодовитый художник, и он создавал огромное количество прекрасных работ и выбрать среди них какую-то одну – это значит отказать всем другим в праве на кусочек места в моем сердце. Но есть те, которые я бы назвала интригующими, которые заставляют исследовать какую-то тему. Поглубже закапываться в новую информацию. Такие есть.

– Можете назвать несколько?

– Одна работа занимала мое воображение последние года четыре. Ее обычно называют «Портрет Ирины Кустодиевой в Лейзене».

Это портрет его маленькой дочери, который был написал на маленьком швейцарском курорте. Все началось с анонса о ее продаже. И Татьяна Кирилловна Кустодиева, с которой я тесно общаюсь, получила от меня журнал, где этот анонс был представлен. Она, знаете, с таким изумлением распахнула глаза: «Как же так? Почему эта работа продается, она – моя». Я, как любой музейщик «навострила уши», мне стало интересно, почему продали работу, принадлежащую частному лицу. И начала заниматься в буквальном смысле детективным расследованием, результатом которого стала достаточно полная информация об этой работе, о ее судьбе, жизни, с момента ее написания, первой выставки. Выяснилось, что работа была продана в Америке в 1924 году. Я нашла даже квитанцию о переводе суммы за продажу этой работы.  

– Как вы относитесь к тому, что сегодня имя Кустодиева постоянно числится в списках самых дорогих художников России, и стоимость его картин исчисляется миллионами долларов?

– Хорошо отношусь, потому что он этого заслуживает. Это такая интересная фигура, персона, личность. Человек, который жил на столкновении двух эпох – царской России и советской. Он пережил войны, революции и остался популярным.

– Есть ли грани кустодиевского таланта, до сих пор не открытые широкой публике?

– Думаю, что да. Он умер не так давно, а уже мало точных фактов известно про его жизнь. Может быть, это связано с тем, что была достаточно сложная эпоха, что-то потерялось, было уничтожено во время войны.

–  А есть ли у вас (помимо Кустодиева) любимые художники?

– Да, безусловно. И их много. Если говорить о зарубежных, то мне очень нравятся художники эпохи Возрождения. Очень нравятся «малые голландцы». Помню, в детстве просто обожала натюрморт П .Клааса и В. Хеды. Безусловный лидер для меня – Вермеер Дельфтский. И когда вышел изумительный по красоте фильм «Девушка с жемчужной серьгой», я была очень рада за своего любимого художника.

– Как Вы расцениваете сегодняшний бум на эпатаж в искусстве? И можно ли это искусством называть?

– Отношусь крайне отрицательно. Я полагаю, что значительная часть современного искусства искусством не является. Оно является попыткой человека заработать деньги, подать себя, прославиться. Эта такая слава Герострата, который поджег храм Артемиды, только для того, чтобы прославиться. Эпатаж в искусстве начинается тогда, когда человек закомплексован, когда он считает, что своим истинным талантом никогда не придет к каким-то высотам – если он не привлечет к себе внимания чем-то из разряда вон выходящим.

– Если бы Вам предложили написать книгу, о чем бы она была?

– Никто пока не предлагал, но я ее давно пишу (смеется). Я писала книги, в частности, по народной культуре, в соавторстве со своими ученицами. Они вышли приличным тиражом в 29 тысяч экземпляров. Эту книгу я начала писать исходя из того, что безумно жаль того материала, который мы здесь нарабатываем. Она связана с выставками, которые в свою очередь являются результатом научного исследования, большого и интересного. После того как выставка проходит, весь материал идет в архив, и никто его больше не видит. Рабочее название этой книги «Кустодиев как авантюра». На самом деле авантюра обозначает приключение, и я могу сказать, что Кустодиев – это самое лучшее приключение в моей жизни.

Хороший человек должен быть специалистом, знать какое-то дело, уметь делать его ответственно, творчески.

Культурный человек — кто он?

– Власта Петеровна, как Вы считаете, какой он – культурный человек? И меняется ли культурные люди со сменой поколений?

– Это достаточно сложно определить… Если исходить из существующих многообразных определений культуры так таковой, культурный человек –  это тот, кто живет в социуме. Он вынужден соблюдать какие-то правила, приспосабливаться, для того чтобы общаться и контактировать с другими людьми. Вынужден выстраивать свои взаимоотношения с ними. То есть он встраиваться в систему культуры вне зависимости от своего желания. Другое дело – сколько он берет из этой культуры, что из нее черпает. Это сложное определение – уж очень много ему нужно знать, уметь и соблюдать. Но я бы из огромного числа характеристик, которые важны, выделила одну –  хороший человек должен быть специалистом, знать какое-то дело, уметь делать его ответственно, творчески. Потому что суть человека в том и состоит, чтобы не копировать и повторять, а добавлять какое-то свое дельта, пропуская все через себя. А вторая характеристика – человек не должен быть хамом. Хамство, как таковое – это абсолютный антипод культуре.

Я думаю, основные показатели остаются одинаковыми, базовыми с момента зарождения человечества, когда оно, наконец, прониклось пониманием того, что такое культура вообще. И они остаются базовыми. Если их нет, то никакая внешняя форма не спасет человека. Это просто флёр. Время, конечно, влияет, но оно выбирает приоритеты.

– И, конечно, чтобы быть культурным нужно читать, и читать стоящее… Есть ли какой-то минимум, которым человек к определённому этапу своей жизни должен овладеть, т.е. прочесть определенный набор книг…

– Книг очень много, которые бы я хотела порекомендовать. Такой набор каждый человек определяет сам для себя, потому что мы все очень разные, у нас субъективный взгляд на мир, и то, что одного оставляет равнодушным, другому кажется интересным. У меня есть одна книга, совершенно изумительная, очень жалела, что пришла к ней поздно. Это книга Бориса Александровича Рыбакова «Язычество древних славян». Когда прочла книгу, будучи уже взрослым человеком, имевшим образование, я поняла, что, если бы я сделала это на более ранних этапах своего развития, моя жизнь была бы другой.