Откровения вне сцены: Сергей Тараскин
О профессии и обо всем, что ней связано
О первой роли
Вообще самая первая моя роль – левая рука и голова Карлсона. Это было еще в театральной студии. Карлсон был куклой, и мы его носили втроём. У кого-то было туловище, у кого-то правая рука, а у меня – левая рука и голова! А первая роль в театре – это роль белого коня в спектакле «Конёк-Горбунок». Но параллельно был поставлен спектакль «Кощей Бессмертный», там у меня была главная роль. Вообще в ТЮЗе на меня посыпалось много ролей. Когда в театре появляется молодой человек, то на него сразу же обрушиваются «молодые» роли. Переиграл я их очень много: молодых волков, молодых Иванов – кого только не было!
О любимых ролях
Есть любимые роли. Нет, я бы даже сказал, не любимые, а знаковые, после которых происходил переход в какое-то новое качество. Человек почему начинает деградировать в творческой профессии: он добрался до потолка, упёрся и больше не поднимается, оставаясь на одном уровне, музыкант ли он, художник ли в широком смысле слова. Если говорить о знаковых ролях, это то, что было в Ленинграде – спектакль «В списках не значился» Бориса Васильева, где я сыграл лейтенанта Плужникова. За эту роль я получил первую премию, стал лауреатом всесоюзного конкурса. Дальше, наверное, роль Квазимодо в «Соборе Парижской Богоматери». Режиссёром был Валерий Яковлевич Александрушкин, после этой роли меня и «двинули» на звание Заслуженного артиста России. Следующая роль, которая принесла огромную любовь публики – это единственный спектакль-долгожитель, который до сих пор не списан из репертуара ТЮЗа, хотя мы его играем всего раз в два-три года – «Страсти по Торчалову». И сейчас – работа с молодым режиссёром из Питера Максимом Соколовым, он мой «сокамерник» по ГИТИСу – молодёжная история «Селфи». Здесь я не столько сам получаю удовольствие от того, что делаю (потому как там есть достаточно привычные ходы, которые я уже использовал), сколько смотрю, как развиваются молодые актеры.
О зрителях
Зрители не меняются с годами: они либо искушённые, либо нет. Станиславский говаривал одну простую истину: если это интересно – значит, это искусство, если нет – значит, это не оно. Немного перефразируя, скажу: если зритель приходит на спектакль – значит, ему интересно, если не смотрит – значит, не нужно ему это. А все разговоры про понятно/не понятно в сегодняшних постановках – это всё ерунда. Я смотрел спектакли на другом языке, но мне было интересно! Значит, это трогает, я сопереживаю тому, что происходит по ту сторону рампы.
О театре
Театр не умрёт, театр вечен! Со времён античности его убивают-убивают и всё никак. И не получится! Потому что одни хотят быть на сцене, другие – быть в зрительном зале, и какие бы виртуальные провода не соединяли людей, и кто бы не говорил, что сейчас только Интернет, только телевидение, только кино — всё это ерунда, потому что живое общение есть только в театре.
Об учебе
Театральный институт отличается от обычных вузов тем, что он никого ничему не учит. Он даёт инструменты, а ты уж сам изволь. Если ты хочешь, то обязательно научишься.
О студентах
Актеры – люди жадные, в том смысле, что им нужно как можно больше в себя впитывать. А делиться этим… кому-то хочется, кому-то нет. Один актёр Малого театра рассказывал, когда мы были с ним на съёмочной площадке, что ему неоднократно предлагали вести курсы в Щепкинском училище, а он говорит: не могу. Спрашиваю, почему? Отвечает коротко: поубивал бы. Причём пробовал, приходил, но, говорит, не моё. Ему нужен результат. Мне интересен не результат, интересно вместе с этими ребятами разбирать какие-то вещи, и скажу откровенно: я просто люблю учиться, а преподавая им, сам узнаю много нового. Мне интересно самому.
О детях
Для детей сложно ставить спектакли в том смысле, что нужно постоянно держать их интерес. А чтобы им было это интересно, нужно просто как можно чаще менять картинки. Это я упрощаю, конечно. Тяжелее в любом случае приходится артисту. Поскольку держать внимание можно лишь в том случае, если артист на сто процентов знает то, что он делает и, соответственно, может импровизировать. Ведь маленький зритель совершенно непредсказуем, он может тебе и ответить, а на это нужно реагировать. Уметь поймать зрителя и повести его дальше – это достаточно сложно. И в детском театре нужно быть очень лёгким артистом. Не каждый драматический артист может стать актёром ТЮЗа. Но каждый ТЮЗовский артист может стать драматическим, если, конечно, он не деградировал в «зайчиков». Такие случаи редко, но тоже бывают (смеётся). До физиологического изменения тембральных окрасок. Но в наших театрах всё нормально, наши артисты все молодцы!
Полное интервью с Заслуженным артистом России и просто очень обаятельным и добрым человеком читайте здесь.